"Let It Beat" - о группе "Битлз"

Аккорды

У Брайана Эпстайна была большая, роскошная машина. Хорошо, что мы ездили в ней, потому что благодаря этому мы с Полом научились водить, а нам всегда хотелось водить его машину. Вот одна из причин, по которым мы подписали контракт с ним, – потому что у него была хорошая машина. Но водителем Брайан был никудышным. По пути в ливерпульский аэропорт он сбил дорожный знак "Держитесь левой стороны". А еще у него возникали проблемы со светофорами. На зеленый свет он останавливался, на красный ехал. У Брайана был "мазерати" – мощная для начала шестидесятых машина. Однажды, когда он проезжал по Пиккадилли, светофор уже переключился на красный, а он все равно пересек перекресток. Стоявший на перекрестке полицейский закричал ему вслед: "Эй!.." Но Брайан уже доехал до следующего светофора, на котором зажегся зеленый, и остановился.

Коп кинулся к нам бегом, но, когда он был уже почти рядом с нами, снова зажегся красный свет, и Брайан снова сорвался с места. Полицейский пробежал почти всю Пиккадилли, пытаясь остановить его, но Брайан его даже не заметил. Он думал о чем-то своем".

ПОЛ: "Мы часто встречались со "Стоунз", бывали у них в студии. У нас были вполне дружеские отношения. Должно быть, мы немного соперничали – это естественно, но всегда держались дружелюбно. Мы часто спрашивали: "У вас скоро выходит диск?" И если оказывалось, что это так, мы просили: "Тогда придержите его на пару недель, потому что мы тоже выпускаем очередной". Это разумно – не выпускать диски одновременно. Мы с Джоном подпевали на их песне "We Love You" ("Мы любим вас") – эта идея пришла в голову Мику, и он пригласил нас на запись. Так мы и оказались в студии "Олимпик", где все и состоялось. Мы со "Стоунз" принадлежали к одному и тому же кругу. Мы часто бывали в квартире в Эрлз-Корт, где просиживали ночи напролет. В сущности, мы встречались не только там, но и у Роберта Фрейзера, у меня, у Мика и Кита или у Брайана. Помню, как Мик принес демо-запись "Ruby Tuesday" – она только что была записана. "Здорово!" – что можно еще сказать? Мы сделали все, чтобы раздуть сенсацию в прессе. Нас спрашивали: "Что вы думаете об этой песне?" И мы отвечали: "О, "Ruby Tuesday" – это класс".

Когда мы пригласили на одну из записей Брайана Джонса, к нашему удивлению, он принес саксофон. На Эбби-Роуд он появился в длинной афганской дубленке. Он играл на саксофоне во время записи необычной песни "You Know My Name (Look Up The Number)" ("Ты знаешь мое имя, найдешь и номер"). Там есть забавное соло на саксофоне, сыгранное, может, и не блестяще, но именно этого мы и добивались- вязкого, неуверенного звучания. Такие вещи у Брайана здорово получались".

ДЖОРДЖ: "Я часто встречался с Брайаном в клубах и общался с ним. В середине шестидесятых он бывал у меня дома, особенно когда его охватывал панический страх: он смешивал слишком много наркотиков. Я слышал, как с улицы доносится его голос: "Джордж, Джордж..." – и впускал его. Он был хорошим товарищем. В период моего увлечения ситаром он часто приходил ко мне. Мы говорили о песне "Paint It Black", он брал мой ситар, пытался играть на нем, а потом записал эту самую песню.

Если вдуматься, у нас было много общего. Мы родились почти в один день, значит, у нас с ним общий знак – Рыбы. Мы занимали одинаковое положение в самых известных группах мира: он в группе Мика и Кита, а я в группе Пола и Джона. По-моему, он относился ко мне очень хорошо, а я симпатизировал ему. У кого-то, может, и не хватало на него времени, а я находил его чрезвычайно интересной личностью".

ДЖОН: "С годами он опускался и изменялся. В конце концов он превратился в человека, голос которого боишься услышать в трубке, зная, что с ним хлопот не оберешься. Он много выстрадал. Но вначале с ним было все в порядке, он был молодым и уверенным в себе. Бывает такое: человек опускается у тебя на глазах. С Брайаном произошло именно такое. Поначалу все было хорошо. Он был, может, и не гением, но вполне славным малым" (70).

ПОЛ: "Брайан был нервным парнем, очень застенчивым и вполне серьезным. Похоже, он слишком увлекся наркотиками, это было видно по тому, как у него дрожали руки. Но он был все-таки славным. Мы знали, что он сидит на героине. Я знал, что такое героин, но не имел о нем полного представления и, помню, даже расспрашивал о нем Роберта Фрейзера. Кажется, это он сказал мне: "С героином не возникает никаких проблем, пока у тебя есть на него деньги. Старик, тех, кто сидит на нем, миллионы. И я почти поверил ему. Но, к счастью, что-то подсказало мне: "Нет, тут что-то не так, – поэтому я не стал пробовать героин. Мне повезло.

Я был у Джона Данбара, когда один из его друзей пришел, перетянул руку жгутом, достал шприц и укололся. Это было неприятно, но я должен был это увидеть. Я не мог остановить его, потому что не могу лезть не в свою жизнь, но наблюдать за ним было страшно. Мне сказали потом, что уже на следующей неделе этот парень умер, так что я сразу увидел, что ждет таких же, как он".

Предыдущая Следующая