"Let It Beat" - о группе "Битлз"

Аккорды

"БИТЛЗ" ЕДУТ!

Америка была готова к приезду "Битлз". К 7 февраля 1964 года было продано уже два миллиона экземпляров пластинки "I Want То Hold Your Hand". Первый американский гигант группы "Introducing The Beatles"* тоже добрался до хит-парада. Американские магазины вовсю торговали битловскими париками, рубашками, куклами, кольцами, ланч-боксами, пуговицами, записными книжками, кроссовками и пеной для ванн. Бонни Джо Мэйсон, больше известная сегодня как Шер**(** Бонни Джо Мэйсон – первый сценический псевдоним Шерилин Саркисян, ныне известной как Шер.), пела песенку Фила Спектора под названием "I Love Ringo"***(*** "Я люблю Ринго" (англ.). ), многие другие исполнители также выпустили такие хиты, как "Christmas With The Beatles"**** (**** "Рождество с "Битлз" (англ.).) или "My Boyfriend Got A Beatles Haircut"*****(***** "Мой дружок подстригся под Битлз" (англ.).). Компания "Кэпитол" разослала по всем радиостанциям страны перечень вопросов, ответы на которые были записаны Джоном, Полом, Джорджем и Ринго заранее. Кроме того, по США разошлись пять миллионов наклеек с надписью "БИТЛЗ" ЕДУТ!". В Лондонском аэропорту царила истерия. "Великолепной четверке" с трудом удалось пробиться сквозь толпу фанов, рыдавших от отчаяния при виде уезжающих кумиров. Пресса ожидала "Битлз" в зале VIP, где Джон впервые согласился позировать вместе с Синтией. Затем они погрузились на рейс 101 авиакомпании "Пан-Америкен". Через несколько минут диктор нью-йоркской радиостанции WMCA, задыхаясь от волнения, объявил: "Время "Битлз" шесть часов тридцать минут! Музыканты вылетели из Лондона полчаса назад! Сейчас они летят над Атлантическим океаном в направлении Нью-Йорка! Температура тридцать два градуса по шкале "Битлз"!" Сразу же после взлета в самолете воцарилась праздничная атмосфера. Когда красавица-стюардесса с бюстом, достойным Джейн Мэнсфилд, стала объяснять, как пользоваться спасательным жилетом, в салоне первого класса поднялся свист и улюлюканье. Пол бросал на нее томные взгляды, а Джордж вопил: "Хочешь выйти за меня замуж?" Шампанское текло рекой, а на закуску шли икра, лангусты и копченая лососина. Совсем неплохо для парней, которые в течение многих лет довольствовались фасолевой пастой, намазанной на тосты, и сэндвичами с вареньем. Когда до Брайена дошло, что большинство седовласых бизнесменов, находившихся с ними в одном салоне, оказались торговцами, сгоравшими от желания заполучить право на использование названия "Битлз" для рекламы своей продукции, он просто опешил. Каждые полчаса стюардесса аккуратно передавала ему образец нового вида товара для рассмотрения. И каждый раз Брайен доставал из портфеля блокнот с монограммой и писал вежливый отказ. А тем временем пластмассовая гитара или длинноволосая кукла переходила в руки к "Битлз", и каждый из них что-нибудь отламывал от образца до тех пор, пока тот не оказывался совершенно испорченным. Пол, сохраняя невозмутимость рядом с дурачившимися вовсю приятелями, спросил: "А зачем мы едем в Америку зарабатывать деньги, когда у них и так все есть? У них есть свои собственные группы. Неужели мы можем дать им что-то такое, чего им не хватает?" Ответ на этот вопрос стал очевиден в час двадцать ночи, после того как "Боинг" произвел посадку в аэропорту Кеннеди. Когда "Битлз” вышли из самолета и стали спускаться по трапу, их приветствовали четыре тысячи поклонников, столпившихся на террасе. После обязательной фотографии у трапа они вошли в здание аэровокзала. Фаны уже спустились вниз и жались к стеклянной перегородке, широко разинув рты, наподобие хищных рыб. Джорджу было не по себе. "Никогда прежде я так не радовался присутствию полиции", – рассказывал он. Полицейские помогли музыкантам добраться до зала, где должна была состояться пресс-конференция. Здесь они оказались среди взрослых людей, нетерпеливых и спешащих. Две сотни журналистов, одетых в меховые шапки и зимние пальто, собрались в надежде выискать что-нибудь интересное для статьи о главном событии дня. Ну что ж, их ожидал приятный сюрприз, поскольку к этому времени "Битлз" стали уже большими мастерами игры в интервью. Первым эту технику разработал Джон, затем ее досконально разучили все остальные, и теперь она неизменно обеспечивала им успех. Репортер: Чем вы занимаетесь, когда сидите в номере гостиницы? ДЖОРДЖ: Катаемся на коньках. Репортер: Что вы думаете о Бетховене? РИНГО: Обожаю, особенно его стихи. Репортер: А ваши родители тоже занимались шоу-бизнесом? ДЖОН: Мой отец часто говорил, что мама была большая мастерица ломать комедию... Но в этот день только одному журналисту – местному диск-жокею Мюррею К. (К. – от Кауфман) – повезло нарваться на настоящую сенсацию. Когда его срочно вызвали из Майами, чтобы взять интервью у "Битлз", он прилетел в Нью-Йорк прямо в соломенной шляпе. Через какое-то время ему удалось отвести в сторонку Джорджа. "Мне нравится твоя шляпа", – сказал Харрисон. "Держи, она твоя", – тут же нашелся Мюррей. Один из фоторепортеров Си-би-эс, посчитав такую тактику нечестной, не на шутку разозлился и запротестовал: "Скажите Мюррею К., чтобы он кончал трепаться". Ринго поймал мячик на лету: "Кончай трепаться, Мюррей!" Само собой, Джон и Пол не остались в стороне: "Кончай трепаться, Мюррей! Кончай трепаться!" Так родился еще один, на этот раз самозваный "пятый Битл". Из аэропорта Кеннеди четыре черных "кадиллака"-гангстермобиля отвезли "великолепную четверку" в отель "Плаза". Было нелепо размещать в нем рок-группу, но это явно льстило самолюбию мало что понимавшего в этом сноба Брайена Эпстайна. Здесь музыкантов уже поджидали несколько сотен подростков, сдерживаемых отрядами полиции в защитных шлемах. Лимузины, сопровождаемые подразделениями конной гвардии, остановились у дверей роскошной гостиницы. "Битлз" торопливо поднялись по ступенькам и скрылись за вращающейся дверью. Брайен хвастал, что сумел забронировать номера именно в этом отеле благодаря собственной хитрости, составив заявку таким образом, что имена членов группы больше напоминали имена английских бизнесменов, как, например, "Д. У. Леннон, эсквайр". На самом же деле вышло вот что: менеджер гостиницы Альфонс Саламон, полагавший, что неприятностей от "Битлз" будет гораздо больше, чем дохода, посетовал на это как-то вечером, сидя за ужином в семейном кругу. Стоило его дочери услышать слово "Битлз", как она громко вскрикнула и, потеряв над собой всякий контроль, разрыдалась. "Если честно, – заметил позже сын Саламона Грег, – отец закрыл на все это дело глаза только из-за того, что она впала в истерику". И вновь, теперь уже в чадолюбивой Америке, удача "Битлз" целиком зависела от капризов девочек-подростков. Десятикомнатные апартаменты, расположенные под самой крышей на двенадцатом этаже, находились под охраной полиции и двух детективов в штатском из детективного агентства Бернса. Ребята сразу заказали себе в номера приличный запас скотч-виски и кока-колы, потом включили телевизоры, вырубив звук. Слушая радио, они принялись щелкать пультами. Им было приятно, что о них говорили на всех каналах и всюду крутили их пластинки, но, как и все европейцы, впервые оказавшиеся в Нью-Йорке, они были поражены невероятным количеством телеканалов и радиостанций, по которым круглые сутки шли самые разнообразные передачи. По возвращении в Англию им зададут неизбежный вопрос: "Что вам больше всего понравилось в Штатах?" Харрисон не задумываясь ответит: "Радио, телевидение и драйв-ины"*(* От английского "drive-in" – кинотеатры под открытым небом, где кино смотрят, не выходя из автомобиля.). Первыми посетителями, которым удалось прорваться сквозь кордон охраны, оказались трое девушек из группы "Ронеттс". Они познакомились с "Битлз" еще в Лондоне во время своего первого концертного турне по Великобритании. Как-то на одной из вечеринок эти сексапильные малютки попытались обучить чопорных английских парней самым модным молодежным танцам, таким, как пони, шейк и нитти-гритти. Единственным из "Битлз", кто попытался повторить новые движения, оказался Ринго. Джорджа гораздо больше занимала мысль о том, как уединиться с Мэри, а Джон положил глаз на Ронни. В конце вечера "Битлз" уже рассуждали о том, что неплохо было бы пригласить "Ронеттс" на свое следующее турне. Когда слухи об этом предложении дошли до продюсера "Ронеттс" по грамзаписи Фила Спектора, он чуть не лопнул от ревности. Женатый Спектор твердо решил, что следующей его женой должна стать Ронни Беннетт. Поэтому он вскочил в первый же самолет, примчался в Лондон и объявил своей пассии: "Если ты отправишься на гастроли с "Битлз", я на тебе не женюсь". После чего заменил Ронни другой девушкой, а ее отослал домой в Гарлем. Не успела Ронни устроиться в квартире у матери и включить телевизор, как первое, что она увидела на экране, был репортаж о прибытии "Битлз" в нью-йоркский аэропорт. А когда она углядела худую фигуру Фила Спектора, спускавшегося по трапу вслед за музыкантами, она чуть не свалилась со стула. До нее дошло, что Спектор ее одурачил. Он лишил ее шанса на такую рекламу! А сам его не упустил. Вот гад! Ронни бросилась к телефону, и вскоре все три расфуфыренные девчонки, принарядившись в самые обтягивающие джинсы, пробивались сквозь кордоны полиции и службы охраны отеля. Джон решил не тратить время на пустую болтовню, и стоило Синтии отвернуться, как он схватил Ронни и потащил ее в соседнюю комнату. Когда Джон набросился на девушку со страстными поцелуями, она была шокирована, ведь еще тогда, в Лондоне, она объяснила Джону, что остается девственницей, бережет себя для Фила. Если она успешно доведет свою партию до конца, она станет миссис Фил Спектор! И вдруг появляется Джон Леннон, самый популярный рок-музыкант мирового шоу-бизнеса, и накидывается на нее так, словно им не остается ничего иного, кроме как немедленно "слиться в экстазе". "Джон! – задохнулась она, глядя в упор на воспаленного воздыхателя. – Я не могу!" Леннон, уверовавший в свое величие после сцены в аэропорту, не был готов к отказу. Оторвавшись от Ронни, он вылетел из комнаты, с грохотом хлопнув дверью. На следующий день он позвонил и принес свои извинения. Джордж не смог продолжить свою интрижку с Мэри, у него поднялась температура и заболело горло. Правда, это не помешало ему болтать по телефону с новым приятелем Мюрреем К., который передавал разговор в прямом эфире. Суббота выдалась холодной и дождливой. Когда во второй половине дня погода прояснилась, Джон, Пол и Ринго в сопровождении журналистского корпуса и четырех сотен девиц отправились в Центральный парк позировать перед фотографами. Затем, сгорая от нетерпения увидеть своими глазами рай ритм-энд-блюза, они направились в Гарлем. Но сквозь стекла лимузинов рассмотрели только трущобы и забаррикадированные двери магазинов. Так вот, значит, что такое негритянская Америка! Они поехали в старый театр "Мэксин Эллиотт" на Таймс-сквер, специально оборудованный компанией Си-би-эс для трансляции "Шоу Эда Салливана". Узнав, что Харрисон свалился с гриппом, Салливан разволновался. Остальные Битлы успокоили его: к началу шоу Джордж будет в порядке. "Да уж пусть постарается, – кивнул Салливан, – а то мне придется самому натягивать парик и вылезать на сцену". В субботу после ужина все, за исключением Пола, вернулись в отель к своим телевизорам, а Пол пошел поразвлечься в расположенный через дорогу "Плейбой-клуб", где подцепил одну из "банни"*(* От английского "bunny" – "кролик" – наряд официанток в Плейбой-клубах.), с которой и провел ночь в латиноамериканском ночном заведении под названием "Шато Мадрид". Тем временем Брайен организовал небольшую вечеринку с нью-йоркскими мальчиками. Один не слишком щепетильный фоторепортер подкупил гостиничную прислугу, которая должна была предупредить его в случае, если кто-нибудь из "Битлз" или Брайен пригласит в свой номер гостей. Когда горничная пришла постелить Брайену постель, она отодвинула шторы. Это был условный сигнал. Фотограф подобрался к окну и принялся щелкать затвором аппарата. Через два дня фотографии оказались в руках у Ники Бирнса, агента, готовившего контракты "Битлз" в Соединенных Штатах. Бирнсу удалось выкупить эти негативы, к которым добавились и несколько снимков с девочками-школьницами, спрятавшимися в уборной в надежде подловить "Битлз". Позднее Бирнс заявлял, что тогда ему удалось предотвратить крупнейший скандал. В воскресенье в два тридцать пополудни "Битлз" прибыли в театр на костюмированную репетицию и запись третьего шоу Салливана. 50 тысяч предварительных заявок получили организаторы телетрансляции, которая должна была идти из зрительного зала, рассчитанного всего на 728 мест. К этому времени для любого обладающего соответствующими возможностями нью-йоркского охотника за знаменитостями высшим достижением стало появиться рядом с "Битлз". Леонард Бернстайн был счастливым отцом двух юных дочерей, которые потребовали, чтобы он взял их на выступление "Битлз": сам Ленни тоже был не прочь познакомиться с ребятами, поэтому когда новая ассистентка Брайена Венди Хансон появилась в театре перед началом концерта, она застала обеих девчушек удобно устроившимися в первом ряду, а самого Ленни выпендривающимся наверху в гримуборной, отведенной "Битлз". Когда в конце концов Бернстайн покинул помещение, Джон повернулся к Венди и пробормотал: "Послушай, детка, не могла бы ты взять на себя заботу о том, чтобы держать семейство Сидни Бернстайна подальше от этой комнаты?" Тем временем Брайену приходилось сносить выходки и похуже. Войдя к Салливану, который был занят тем, что царапал на клочке бумаги последние записи, менеджер "Битлз" воскликнул: "Я хотел бы услышать точный текст, который вы подготовили для представления!" Не потрудившись поднять глаза, Салливан проскрежетал: "А я бы хотел, чтобы вы немедленно убрались к черту!" С самого начала Эд Салливан постарался превратить свое шоу в историческое событие рок-культуры: он прочитал поздравительную телеграмму за подписью Элвиса. (Ее написал менеджер Пресли полковник Том Паркер. Сам Элвис относился к "Битлз" с презрением.) И наконец представил звезд. Когда "ливерпульские мальчики" заиграли "Аll My Loving"*, телекамера, медленно наезжая то на одного, то на другого, привела миллионы американцев в полное замешательство. То, что предстало их глазам, не имело ничего общего с вульгарной экспансивностью Элвиса. "Битлз" с длинными волосами, одетые в темные костюмы – удлиненные пиджаки и узкие брюки, подчеркивавшие их типично британскую осанку, – скорее напоминали менестрелей. После каждого номера они с достоинством кланялись, приветствуя публику. Ребята играли с уверенностью подлинных профессионалов, ни на секунду не теряя контроль за ситуацией, даже тогда, когда в середине исполнения "I Want То Hold Your Hand" забарахлил один из микрофонов. Они избрали спокойную манеру поведения, решив забыть о тяжелом роке. Из шести намеченных песен пять исполнял Пол, и именно на его ангельском лице камера задерживалась дольше всего. Когда телеоператоры обращались к залу, глазам представала невероятная картина: сотни девочек, кричащих, жестикулирующих и извивающихся под музыку в своих креслах. Самым удивительным был именно контраст между бившимися в истерике девочками-подростками и спокойными англичанами, которые не делали ничего такого, что могло бы вызвать подобное буйство страстей. Тем не менее никто из журналистов не принял вызов и не попытался найти объяснение проявлению битломании. Напротив, в своих статьях они проигнорировали этот феномен, удовольствовавшись критикой игры музыкантов. На следующее утро газета "Геральд Трибюн" сообщила, что "Битлз" "на 75 процентов состоят из рекламы, на 20 – из прически и на 5-из музыкальных всхлипов". "Нью-Йорк Тайме" назвала их "ловким плацебо" шоу-бизнеса. А со следующей недели в атаку пошли еженедельные издания. "Куцые костюмчики битников, переодетых в денди, и прически под горшок, – написал на своих страницах журнал "Ньюсуик", – не внешность, а просто кошмар. Монотонные звуки аккордов и беспощадный бит в сочетании с вторичными ритмическим рисунком, гармонией и мелодией превращают их музыку в недоразумение. Тексты, лишенные всякого смысла, – сентиментальное попурри, разбавленное розовой водичкой и глупыми выкриками "йе-йе-йе!". Но "ливерпульские мальчики" только посмеивались: согласно официальным оценкам, их шоу смотрели 73,9 миллионов телезрителей – такого рейтинга история телевидения еще не знала. После шоу Эда Салливана "Битлз" ожидало выступление в Карнеги-холле. Как ни странно, они испытывали гораздо меньшее волнение накануне того, как предстать перед всей страной, сидящей у телеэкранов, чем готовясь к выступлению в знаменитом старом концертном зале, рассчитанном на 2 780 зрителей. Поэтому чтобы набрать необходимую форму, они появились на сцене вашингтонского "Колизеума", где прежде проводились боксерские поединки. Вечером 11 января "Битлз" прошли вдоль двойного оцепления, состоявшего из сорока охранников в красных куртках, и выскочили на ринг. Пока они настраивали усилители, орущий зал расстреливал их фотовспышками. "Вот это обстановка! – воскликнул Пол после концерта. – Так нас еще никогда не принимали. Даже наш рекламный агент Брайен Соммервилл, который никогда не терял голову, прослезился, расставляя на сцене барабаны Ринго. Я сказал ему, чтобы он сбегал за носовым платком, но мне и самому хотелось заплакать!" Однако Пол не только не заплакал, но и взял на себя роль ведущего. Он, безусловно, волновался, но был, как всегда, очарователен. Стоило музыкантам заиграть вступление к "Roll Over Beethoven", которую пел Джордж, как почувствовалось, что сегодня они решили дать жару. Ринго лез из кожи вон, играя с такой страстью, которой никто в нем и не подозревал. Отличительной чертой этого выступления стала его непосредственность, спонтанный характер того хаотического, на первый взгляд, действа, которое разворачивалось на сцене. Несколько раз во время концерта "Битлз" даже скатывались к тому стилю, который использовали еще в "Индре" или в "Кэверн", когда получали приказ: "Mach Schau!" Джон заводил публику, заставляя ее хлопать в ладоши и стучать ногами, Джордж исполнил твист, Ринго, не переставая оголтело колотить по барабанам, проорал слова песни "I Want to Be Your Man"* , а Пол с радостной улыбкой бросил гитару и принялся размахивать руками, обращаясь к толпе. И все присутствовавшие на концерте поняли: эти четверо британских мальчишек мечтают только о том, чтобы поразвлечься. Стоило им устроиться в салоне-вагоне поезда, который должен был отвезти их обратно в Нью-Йорк, как началось веселье. Ринго, которому явно удалась поездка по Америке, начал выделывать перед камерами братьев Майлз клоунские номера. Он забирался под сиденья, прыгал по ним по-обезьяньи, изображал походку репортера с камерой на плече, который проходил по коридору, пошатываясь и выкрикивая: "Пропустите! Журнал "Лайф"! Пропустите!" Потом он внезапно появлялся, вырядившись в шубу и шапку из белого меха. Или начинал украдкой озираться, затягиваясь сигаретой, наподобие Пепе Ле Моко. Остальные тоже включились в игру. Джордж улегся в вагонные сетки и замер, точно мумия. Пол стал фотографировать через окно, приговаривая: "Какое мягкое изображение! А эти рельсы! Просто чудо!" Джон время от времени поднимал взгляд и отрывисто рявкал, как Гручо: "Очень смешно! И правда, очень смешно!" В день празднования годовщины Линкольна "Битлз" должны были отыграть в Карнеги-холле два концерта – утром и вечером. Организатор концертов Сид Бернстайн распродал 5 700 билетов в течение двух часов. Но мог продать и гораздо больше, а потому даже на сцене распорядился установить еще 150 кресел! Когда Леннон увидел, что им придется петь в полуметре от зрителей, он пришел в бешенство. "Это был не рок-концерт, – бушевал он потом, – а самый настоящий цирк! Нас выставили, точно животных, на которых пришли поглазеть и которых можно погладить!" Его ярость усилилась, когда ему рассказали, что жене губернатора Нью-Йорка Нельсона Рокфеллера, пришедшей в сопровождении солдата национальной гвардии, удалось в самый последний момент достать для своей десятилетней дочери билет, хотя свободных билетов уже не существовало в природе. Классовые привилегии всегда выводили из себя такого деклассированного человека, каким был Леннон. В довершение ко всему, Мюррею К. пришла в голову дурацкая идея провести прямо перед концертом опрос зрительских симпатий по отношению к отдельным членам группы. Победа досталась Ринго, который превзошел Пола на несколько децибел. Да, в этот день у Джона были основания для того, чтобы рвать и метать. Но все же самым невыносимым, наверное, оказался для него состав зрителей. С некоторой опаской "Битлз" готовились предстать перед искушенной нью-йоркской публикой, которая обычно собирается в Карнеги-холле, а вместо этого увидели перед собой толпу прыщавых и некрасивых девчонок из Нью-Джерси со скобками на зубах. Американскими фанами "Битлз" было скопище молодежи, не имевшей ни малейшего представления о стиле и вкусе. И это оказалось самым большим разочарованием. Если в Англии успех "Битлз", как и успех Элвиса восемь лет назад, основывался на том, что они символизировали собой протест обездоленной молодежи и успех сумевшего разбогатеть мальчишки-бессребреника, то триумф в Соединенных Штатах был скорее связан не с социально-классовыми проблемами, но с возникновением нового рынка, почти исключительно ориентированного на подростков. Отдавая себе отчет в огромных коммерческих возможностях нового рынка, полковник Паркер превратил Элвиса из "парня, осмелившегося петь рок", во "взрослого мальчика, любящего играть в куклы" и распевающего песенку "Teddy Bear"*(* "Плюшевый мишка" (англ.).). Эта песня, сочетавшая насмешливый вызов и притворную страсть, стала для карьеры Пресли такой же решающей, как и "Heartbreak Hotel", поскольку явилась идеальной формулой детского питания для тысяч вопящих младенцев, провозгласивших Элвиса первым "королем ясельной культуры". Коммерциализация "Битлз" в Америке развивалась точно по такому же сценарию, только еще более откровенному, поскольку в тот момент, когда "великолепная четверка" ступила на американскую землю, внимание публики уже было сосредоточено на специально для них разработанной версии "плюшевого мишки". Суть рекламной кампании была выражена в знаменитом фотоснимке Гарри Бенсона, изображавшем "Битлз", дерущихся подушками у себя в спальне. "Нет, мать вашу, вы только поглядите на этих четверых паршивцев, дерущихся подушками” – воскликнул Джон Леннон, полный искреннего изумления при виде того, как средства массовой информации превратили группу хард-рокеров в розовощеких неваляшек, о которых больше всего на свете мечтает каждая маленькая девочка. Кстати, разнице между впечатлением, которое "Битлз" производили в Великобритании и в Америке, полностью соответствовала та, что существовала между их британскими и американскими фанатками. Последние были значительно моложе и являлись продуктом определенной молодежной культуры, находя в "Битлз" сублимацию тех образов, которые прочно засели в их сознании после регулярного просмотра субботних мультиков. Эти похожие друг на друга, одинаково одетые и делающие одинаковые кукольные жесты юноши возбуждали самые глубинные диснейлендовские рефлексы у девчушек с металлическими скобками на зубах. У них не возникало даже и мысли о том, чтобы затащить милых мальчуганов в постель – все, что им хотелось, это убаюкать живых кукол, так похожих на плюшевых мишек! Ринго, бывшему до сих пор самым незаметным из "Битлз", удалось добиться в Америке такого успеха лишь потому, что он напоминал Простака из "Белоснежки и Семи Гномов" или Гадкого Утенка, в которого играют все дети. Мало того, четыре группы художников-мультипликаторов с киностудии "Кинг Фичерз" немедленно принялись за работу, и вскоре каждое субботнее утро по телевизору крутили рисованные фильмы, где главными героями были "ливерпульские мальчики". Именно образы героев мультиков будут использованы музыкантами позднее, когда они снимутся в полнометражных художественных фильмах, где будут постоянно бегать, бегать, бегать... и время от времени летать. В ту пору настоящие "Битлз", отдававшие себе отчет в причинах собственной привлекательности, старались соответствовать тому образу, который они обрели в глазах публики. Их музыка превратилась в глуповатую рок-оперу, полную одиноких вздохов, сцен разрыва и примирения. Когда же они почувствовали, что начали задыхаться среди этого неиссякаемого потока леденцов и детских воплей, то переложили ружье на другое плечо. Только детишки к тому времени уже подросли.

Предыдущая Следующая