На главную

Аккорды

 

Предыдущая Следующая

Примерно через час после нашего возвращения в Нью-Джерси зазвонил телефон моего брата – и на другом конце провода был Джон. "Пит, Пит, – радостно крикнул он, – это же полный п...ц! Ты можешь приехать прямо сейчас?"

Несколько секунд спустя я уже мчался в Нью-Йорк, и на этот раз охранник "Дакоты" проводил меня прямо до лифта. Когда его двери вскоре открылись, передо мной стоял Джон.

Улыбаясь мне во весь рот, он гордо держал на руках одного из самых прекрасных детей, которых мне доводилось видеть. В поразительных евро-азиатских чертах Шона без труда можно было узнать лучшие черты обоих родителей. Что касается Джона, то он был в необычайно хорошей физической форме.

"Ну, входи, Пит, – сказал он, обнимая меня свободной рукой. – Только сначала тебе придется снять туфли."

Бесшумно пройдя вперед босиком, я понял, что ступаю по белому ковру за 100 000 фунтов из Титтенхерстского парка. "Просто невероятно, что ты появился именно сегодня, – сказал Джон, – проведя меня в скромно обставленную комнату, доминирующим цветом в которой был, опять-таки, белый. – Я вспоминал о тебе днем. Я беру уроки японского языка – только не говори никому – это большой секрет и мы как раз разучивали новое слово "шо-тон". Как только я его услышал, я подумал: "Интересно, как там сейчас поживает Пит?" А потом я приехал домой и получил твою записку! Я сразу позвонил нашему предсказателю, и он сказал, что будет хорошо, если я тебя увижу."

"Как мило с его стороны!" – рассмеялся я.

Тут из соседней комнаты появилась Йоко, выглядевшая намного спокойнее, чем раньше.

После всестороннего обмена любезностями, Джон сообщил, что он заказал для нас троих обед в своем любимом японском ресторане.

"Только это я сегодня и ем, Пит, – коричневый рис и сырую рыбу. На этом можно прожить до 150 лет."

Словно диеты долголетия было недостаточно для того, чтобы поразить меня, Джон даже отказался от предложенной сигареты. По его словам, он "завязал" – выдающееся достижение для человека, привыкшего выкуривать не меньше трех пачек в день. Кроме того, в тот вечер Джон показал мне книгу Вильяма Даффи "Сахарный блюз" – кошмарный перечень опасностей, таящихся в сладостях. (Однако, через несколько лет он с пылом и страстью вернулся к "Hersley Bars" и сигаретам "Житан".)

После того, как Джон уложил Шона спать, он, Йоко и я прогулялись за несколько кварталов до того самого японского ресторанчика. Меня необычайно поразило то, что почти никто из прохожих не оглядывался на нас.

"В этом отношении в Нью-Йорке здорово, – говорил Джон. – На меня здесь никогда не бросаются. Иногда мне просто говорят: "Люблю твои диски, Джон", или даже предлагают самокрутку с травкой – но не более."

Едва усевшись на свои места в ресторане, мы с Джоном принялись за разговор. В нашей стремительной беседе почти не было ничего глубокого или запоминающегося. Это была просто встреча двух старых друзей, воссоединившихся после 5-летнего пробела. Помню только, что в тот вечер Джон был в прекрасном настроении: остроумный, дружелюбный и спокойный. И, насколько я понял, это и был НАСТОЯЩИЙ Джон Леннон. Запомнилось и то, что он поглощал свое суши и сашими с гораздо большим аппетитом, чем я; к счастью, я успел до этого пообедать еще в Нью-Джерси у брата.

При тех обстоятельствах я прекрасно понимал, что мне не следует расспрашивать Джона о его работе и карьере. Тем не менее, у меня сложилось отчетливое впечатление, что он, наконец, избавился от "экс-битловского" синдрома. В любом случае, он уже два года не занимался профессиональной деятельностью, хотя его новая жизнь "домохозяина" еще не стала достоянием гласности. За весь вечер была упомянута всего одна его песня: "Женщина – это ниггер этого мира", название которой возникло из давнего эпиграфа Йоко.

"Йоко намного опережает всех остальных, – гордо доказывал Джон. – Когда она впервые сказала мне: "Женщина – это ниггер этого мира", я просто не понял, о чем она говорит. А сейчас весь мир приходит к ее точке зрения..."

"А я понял все сразу, – перебил его я. – Вспомни: я ведь был ох...м борцом за освобождение женщин еще за несколько лет до тебя. И я никак не мог понять, почему женщины так терпеливо выносят все это дерьмо, хотя иногда им доставалось от меня, как и мужчинам. Но я всегда считал, что раз они все это терпят, то это уже их собственная беда."

Когда мы собрались уходить, я инстинктивно принялся отсчитывать свою долю счета. Однако, Джон не только настоял на единоличной уплате за обед (наличными деньгами, которые достал из своего кармана!), но и оставил ровно 15 процентов "на чай".

"Со дня нашей последней встречи твои вычислительные способности заметно выросли", – удивленно заметил я.

"Видишь ли, Пит, – произнес он, – теперь я стараюсь не делать ошибок!"

"Вернувшись назад в белую комнату, мы уселись смотреть телевизионную документальную драму (телепьеса на документальной основе. – прим.пер.) "Сибилла" – о психически больной девушке с шестнадцатью различными перевоплощениями. Все мы смотрели ее с огромным интересом, но звук был настолько приглушен, что я почти ничего не слышал. "Джон, ты не мог бы сделать телик немного погромче?" – решился я наконец.


Предыдущая Следующая

michelle ranyar © 2003

Hosted by uCoz