"Let It Beat" - о группе "Битлз"

Аккорды

Однако, персона Джона была настолько устрашающей, что у очень немногих хватило смелости не спасовать перед ним, не говоря уж о том, чтобы выгнать его вон. Как бы то ни было, его появление воспринималось всеми, кроме маленького круга его друзей, как очень неприятное событие. Даже я порой опасался, что его ожидает дорога на Скид-Роу.

Заслуга в том, что Джон, в конце концов, образумился, принадлежит, главным образом, двум очень непохожим людям, с которыми он подружился в Ливерпульском Художественном колледже. Первой из них стала Синтия Пауэлл, почти исконно респектабельная девушка из средней буржуазии Хейлэйка, – богатого пригорода, расположенного "за рекой", где люди разговаривали на классическом литературном языке без примесей просторечия.

Примерно недели через две после того, как они начали гулять вместе, я забежал в Мендипс за несколько минут до ее прихода. Меня где-то ждали, но Джон настаивал, чтобы я остался.

"Когда ты ее увидишь, ты не пожалеешь, – сказал он. – Это, конечно, не Бриджит (Бордо), но она очень даже ничего."

Меня это удивило, ибо я не помнил, чтобы Джон был так взбудоражен какой-то девушкой. Он даже ежеминутно подбегал к окну спальни, чтобы увидеть, когда подойдет ее автобус. Когда Син, наконец, появилась, меня сразу поразило, как выгодно отличалась эта привлекательная и воспитанная девушка от всех "чувих" из низших классов, с которыми Джон имел дел прежде. Син оказалась необычайно вежливой и почти болезненно застенчивой. Мне она показалась очень хрупким цветком для грубых рук Джона.

Но если Джон и бывал с ней груб, я никогда не узнавал об этом "из первых уст", а самозабвенная любовь Синтии, конечно, помогала немного ослабить боль Джона от утраты Джулии. И все же Джон получал огромное удовольствие, когда шокировал Син жестокими высказываниями и нецензурщиной.

"Господи, Джон, – изумленно ахала она, – как у тебя язык только поворачивается такое говорить?" Тут он, конечно, выдавал что-нибудь еще похлеще.

Главным препятствием в их отношениях была миссис Лилиан Пауэлл, чья доминантная фигура и откровенно консервативная система ценностей оказались прямо противоположными всему, что нравилось Джону и во что он верил. За те годы, что я знал Син, она почти полностью оставалась под влиянием своей вездесущей матери, которая не смогла избавиться от неприязни к Джону, даже когда тот стал Битлом-миллионером. (Мими, в свою очередь, с самого начала была не менее пренебрежительна к Син, чьи верительные грамоты милой девушки из среднего класса казались безупречными. По-видимому никто не был достаточно хорош для "ее" Джона.)

По необычному совпадению, в то же время Найджел Уэлли начал гулять с другой девушкой из Хейлэйка по имени Пэт, которая стала одной из лучших подруг Син, и на которой Найдж позднее женился. И все же и Син, и Пэт, как и все прочие наши подружки, в целом приходили в уныние от наших отношений. Мы как "северяне" ("северяне" – имеются в виду жители Ливерпуля и других городов севера Англии) до мозга костей, по-прежнему предпочитали держать своих жен и подруг в отдельных герметичных сосудах, отчего я хорошо узнал Син, только став частым гостем в доме Джона уже на вершинах эры БИТЛЗ.

Кроме того, в Художественном колледже Джон встретился со Стюартом Сатклифом, необычайно одаренным молодым художником, с которым завязал очень крепкую дружбу. Маленький, бледный и мечтательный Стюарт, в отличие от Джона, казался и был очень восприимчивым и романтическим художником. Под влиянием Стюарта Джон стал гораздо лучше разбираться в искусстве вообще и искренне полюбил Винсента Ван-Гога и французских импрессионистов. В 1959 году он даже перебрался из Мендипса к Стю в его мансарду на Гамбиер-Террас, где не было горячей воды.

Хотя Стю был не музыкальнее меня, ему тоже нравился рок-н-ролл, и темные очки, яркие рубашки, узкие джинсы довели его некий своеобразный внешний имидж до нужного уровня. А когда одну из картин Стю какой-то ливерпульский коллекционер купил за 60 фунтов – неслыханная сумма для простой студенческой работы, – Джон уломал своего нового друга истратить все до последнего пенни на электрическую бас-гитару, что, в свою очередь, открывало Стю дорогу в группу Джона.

Таким образом, повторилось то, что произошло со мной в 1956 году и повторилось еще раз в конце 60-х с Йоко Оно. Поскольку Джон воспринимал музыку, как нечто естественное, ему и в голову не приходило, что кто-то из его самых близких друзей может не участвовать в этом. Во всяком случае, накопление музыкального опыта Стю в группе, теперь уже именуемой "Johnny & The Moondogs", было столь же болезненным, как и мое.

Но, к сожалению, нам со Стюратом не представилась возможность обменяться мнениями по этому поводу: он был единственной важной фигурой в жизни Джона, с которой я не был знаком. Завершив обучение, я, в конце концов, для благовидной альтернативы дал уговорить себя поступить на службу в полицию. К моему ужасу, меня тут же направили на патрулирование (куда бы вы думали?!) в Гарстон, место "Кровавых ванн"! Мало того, меня еще назначили в ночную смену, при этом моим вооружением был традиционный свисток, да карманный фонарик – и этим я должен был защищаться от диких зверей тех печально известных гнусных улиц! Мне тогда не было и двадцати и, обходя свой участок, я испытывал неимоверный страх, поэтому неудивительно, что через полтора года я уволился из полиции.

Предыдущая Следующая