Аккорды |
|
|
На мой взгляд, одним из главных достоинств острова
Хэйлинг было то, что он располагался менее чем в часе езды от Уэйбриджа.
Несколько следующих лет я проводил почти все свободные выходные дни вместе с
Джоном, если, конечно, он не был занят битловскими делами. Он даже отвел мне в
Кенвуде персональную комнату – голубую – названную так из-за своих голубых
обоев, мебели и украшений. Читателя, должно быть, удивляет, что великий Джон
Леннон предпочитал мою компанию обществу прославленных и удивительных людей, с
которыми он теперь постоянно общался. Одной из причин этого, наверное, являлось
просто то, что я был не из мира индустрии развлечений и поп-музыки. Я и в самом
деле был тем единственным человеком (помимо его жены), с которым он мог
"отключиться", избавиться от необходимости говорить о музыке,
бизнесе, вести себя как "звезда" или покоряться бесконечным
"заседаниям" вопрос-ответного характера. Все в мире могло измениться,
но мы двое всегда оставались теми же старыми Джоном и Питом. Джон практически никогда не давал своему битловскому
статусу в какой-то мере вмешиваться в отношения, установившиеся между нами так
много лет назад. Если уж на то пошло, то это МНЕ иногда трудно было увязать
бесподобный образ первых страниц и телеэкрана с образом моего старого приятеля
из Вултона. Наверное, только те читатели, которые сами выросли вместе с будущей
знаменитостью, могут полностью меня понять. Однако, что касалось наших отношений
с Джоном, они были столь же прочными, как скалы Гибралтара. "Я чертовски рад, что у меня есть ты, – однажды
сказал он. – Ты – единственный человек, с которым я могу нормально поговорить и
которому нравиться говорить нормально, а не лезть со всей этой мутью про
Потрясную Четверку." (Может показаться слишком самоуверенным, а сам я
никогда не допытывался об этом у Джона, но мне лично показалось, что строка его
песни "Help!" "я так благодарен тебе за то, что ты рядом",
была адресована мне). И все же Джон подстрекал меня пожинать коммерческие
выгоды от нашей дружбы. "Слушай, Пит, – говорил он, – я хочу, чтобы ты
имел как можно больше денег от знакомства со мной." "Перестань, Джон,
– сказал я наконец, – я не хочу рисковать тем, что есть у нас с тобой. Ты же
понимаешь, что все происходящее между нами совершенно конфиденциально. И если я
начну фотографировать тебя, продавать свои рассказы о нас репортерам или вообще
как-то наживаться на том, что я – твой приятель, это может разрушить твое
доверие ко мне. Так что пусть лучше все останется, как есть." "Как хочешь, – пожал он плечами. – Тут все
зависит от тебя." (Единственными двумя писателями, пробившими брешь в моем
обете молчания при жизни Джона были Хантер Дэвис, создатель
"авторизованной биографии БИТЛЗ", которому я дал интервью по личной
просьбе Джона, и Филип Норман, автор биографии БИТЛЗ "Shout!",
которому я неофициально рассказал о Джоне – о событиях и пьянках в кабаках –
после того, как он заверил меня, что его книга будет просто общей историей
ливерпульской поп-музыки). В те дни частные владения Джона представляли собой
крепость, окруженную высоким забором и колючей проволокой. Кенвуд, как таковой
– равно как и Уэйбридж – мало интересовали его. Они были для него просто крышей
над головой и убежищем от Битломании. Переехав в Кенвуд, Джон сразу истратил еще Сохранив многолетнюю привычку, Джон встречал утренние
часы в маленькой прямоугольной комнатке, расположенной возле кухни в задней
части дома. Здесь он проводил многие часы, играя на пианино и валяясь на старом
крохотном канапе, которое неизменно предпочитал дорогим и витиеватым диванам и
софам, которые понаставил по всему дому. Цветной телевизор непрерывно работал
целый день (часто с отключенным звуком) даже если Джон читал, писал или просто
сидел и смотрел в окно. Вторая его любимая комната, домашняя студия
звукозаписи, находилась на верхнем этаже. Там он хранил свои гитары и орган
"Vox", около дюжины магнитофонов и множество прочих технических
устройств. В ней Джон и создал многие демонстрационные записи своих песен, а
также экспериментировал с "пленочными петлями" и другими "не от
мира сего" звуками. И наконец, третьей была огромная спальня хозяина
дома с 8-футовой кроватью ( К 1965 году между Джоном и Синтией установились
отношения точнее всего определяемые как "мирное сосуществование". У
них не было ничего общего – и оба хорошо это знали – и все же их семейную жизнь
нельзя было назвать несчастливой. Единственное памятное разногласие произошло
из-за желания Син купить "Порше". Джон категорически возражал против
ее стремления водить такую убийственно скоростную машину, но в конце концов
уступил. |