Аккорды |
|
|
Джон считал своего дядю одновременно союзником и
удивительно добрым стариком. Когда Мими в наказание запирала Джона в спальне и
оставляла его без ужина, Джордж обычно тайно переправлял ему несколько булочек.
А если его жена бывала чем-то занята, Джорджа можно было даже уговорить
устроить поход в кино (это развлечение Мими категорически не признавала). Весь тот период жизни Джона дядя Джордж был его
ближайшим старшим наперсником, и я помню, как необычайно взбудоражился Джон,
когда этот пожилой человек научил его первому "неприличному стишку".
Джон декламировал мне его так часто, что я до сих пор помню этот стишок: Лежат под яблоней в тени Едва ли Мими одобрила бы подобные вещи, особенно,
если учесть, что Джону тогда было не больше девяти лет! Но, несмотря на свое стремление совершать
общественно-корректные поступки, Мими обычно предпочитала своим состоятельным
соседям добрую компанию книг. Вместе с тем, она поддерживала тесный контакт со
своими четырьмя сестрами: Энн, Элизабет, Хэриет и Джулией, (каждая из которых,
между прочим, приняла участие в воспитании Джона в детские годы). Хотя Энн и
Элизабет вскоре уехали из Ливерпуля, "тетушка Хэриет" жила на
Менлав-авеню неподалеку от Смитов и продолжала принимать активное участие в
каждодневной жизни Джона. Фактически, первые пять лет Джон провел со своей
матерью и ее родителями в доме номер 9 по Ньюкасл-роуд, справа от Пенни Лейн, в
соседстве с грязными улочками центральной части и небогатыми
"оазисами" Вултона как в географическом, так и в моральном смысле. Из
пяти сестер семьи Стенли Джулия, периодически работавшая билетершей в
кинотеатре, считалась отщепенкой и была совершенно не похожа на Мими с ее
буржуазными амбициями. Ее брак с судовым официантом Альфредом Ленноном в 1938
году был одним из наиболее эксцентричных и импульсивных (если не откровенно
скандальных) поступков Джулии. Ко времени рождения ребенка Фредди ушел в плаванье и
иногда наносил лишь кратковременные визиты. Когда его мизерные переводы
перестали приходить вовсе, Джулия нашла себе "нового официанта".
Совместную жизнь ей предложил Бобби Дукинс (ошибка Пита. Его звали Джон Дукинс.
– прим. ред.), имевший постоянную работу в одном ливерпульском отеле в
нескольких автобусных остановках. И хотя формально она не была разведена, все
новые соседи узнали ее как миссис Дукинс, и в качестве таковой, она родила
единокровных сестер Джона – Джулию и Джэклин. У Бобби Дукинса кроме того были
свои дети и он не хотел принимать чужого ребенка, поэтому бездетная Мими
держала Джона "на примете", хотела вырастить его и дать ему
полноценное воспитание среднего класса английского общества. Все пять сестер Стенли были исключительно
независимыми женщинами с сильным характером и многие выдающиеся качества Джона
были заложены именно ими, и в первую очередь – его необыкновенно развитое
чувство юмора. Даже Мими в компании любой из своих сестер давала волю своему
смеху, хотя и утверждала, что и в этом должен быть "смысл". Из всех черт характера Джона меня в первую очередь
привлекло его чувство юмора. Более того, наши отношения основывались на том,
что и мое чувство юмора имело подобные масштабы. Начиная с той исторической
стычки в Типе (когда каждый из нас точно понял, что было на уме у другого, и
последовавшего примирения после обоюдного осознания юмористических аспектов
этой ситуации), мы с Джоном постепенно отработали свой собственный способ
общения до такой степени, что другие иногда удивлялись, не телепаты ли мы. Оглядываясь в прошлое, можно сказать, что уже тогда
Джон воспринимал окружающий мир почти как сюрреалистический карнавал. Жизнь
представлялась ему непрерывным спектаклем и он мог найти что-то причудливое
даже в самом заурядном событии (не говоря о тысячах правил и предписаний,
стоявших на пути наших ежедневных поисков свободы и счастья). Независимо от
того, был ли он наблюдателем или участником, Джон постоянно выдавал комментарии
по поводу всего происходившего, и эти не по годам едкие замечания
сопровождались озорным блеском светло-карих глаз. Быстрота языка Леннона была такой, что мой большой
друг детства Билл Тернер, с которым я познакомился в начальной школе, до сих
пор помнит мгновенную реакцию Джона, когда он однажды попробовал поправить
Джонову грамматику. Рассказывая об одном из наших приключений группе приятелей,
Джон начал предложение словами "Пит и мы..." "Ты хотел сказать: "Пит и я", –
вмешался Билл. "Молчи, Тернер, тебя там не было!" –
отпарировал Джон и, не делая паузы, закончил начатую фразу. Хотя Джон редко шутил в обычном смысле, он был
бесподобен постоянно. Почти каждое его слово имело юмористический оттенок, по
крайней мере, в данной ситуации. В моей компании он обычно "выдавал"
хохмы с самым серьезным видом. Он мог рассмешить меня одним-единственным
словом, едва уловимым изменением интонации или почти незаметным жестом. |