"Let It Beat" - о группе "Битлз"

Аккорды

Из Оджая Джон с Йоко уехали в Сан-Франциско. Там они позвонили Крейгу Пайесу в редакцию журнала "Сандэнс" и предложили встретиться. "Кстати, – спросила Йоко, – не знаешь ли ты кого-нибудь, кто занимается здесь акупунктурой?" "Я сказал ей, – вспоминал Пайес, – что знаю одного, кто делает это подпольно: дело в том, что тогда иглоукалывание было запрещено. Она попросила привести этого человека к ним в гостиницу.

Я позвонил доктору Хонгу – это был старый китаец лет шестидесяти пяти, он занимался акупунктурой в Сан-Матео. Он, конечно, и слыхом не слыхивал ни о Джоне и Йоко, ни о "Битлз". Я только сказал ему: "Это знаменитые певцы". Старик плохо понимал по-английски. Он согласился прийти и осмотреть их, решив, что я сказал: "сенаторы".

По словам Джона, они решили обратиться к акупунктуристу, чтобы избавиться от пристрастия к метадону. Джон признался мне, что они принимали одно время героин, но "метадон – это смерть! Тебе надо бы, – говорит, – написать об этом в своем журнале. Мы слезли с героина за три дня, но вот уже пять месяцев никак не можем завязать с метадоном". Я начал было уговаривать его самого написать статью, но он отказался...

Как я потом узнал, они надеялись, что акупунктура поможет Йоко забеременеть. Они очень хотели иметь ребенка, но ничего у них не получалось. Потом один из учеников доктора Хонга поинтересовался у него, из-за чего у Джона с Йоко нет детей, и тот ответил: "Секс и наркотики".

Обсудив метадон, мы начали спорить о "новых левых". Джон говорил не закрывая рта. Но это была не та политическая дискуссия, которые я привык вести в Сан-Франциско с местными марксистами. Он, например, говорил мне: "Я бы вот что сделал: собрал бы Никсона, Киссинджера и всех прочих в одной комнате да и взорвал бы их". Естественно, он не собирался их убивать, но он был очень зол на них. Для него это был самый простой и быстрый способ спасти мир. Я возразил: "Террористический акт, вроде того, что ты предлагаешь, – это поступок одиночки, который лишает возможности людей участвовать в политической жизни".

Еще он хотел обсудить со мной, не являются ли Джерри и Эбби агентами ЦРУ. Я сказал: "Я их хорошо знаю и уверен, что нет. А почему ты спрашиваешь?" Он ответил, что какой-то его знакомый из Чикаго, сопоставив многие факты, пришел к такому выводу. Сам Джон в этом не был уверен, но и не исключал такой возможности.

Еще мы говорили о двух вариантах строчек в его "Революции" – "можешь меня включить" и "можешь меня исключить". Я у него тогда спросил: "Ну, так как же – вычеркивать тебя или включать?" А он: "Я и сам не знаю". По-моему, это была просто отговорка".

Джона очень волновала судьба альбома "Однажды в Нью-Йорке" . Первые отклики мало обнадеживали. По радио песни из альбома не звучали. Фирма грамзаписи, выпустившая пластинку, ее не рекламировала.

Джон и Йоко выехали из гостиницы и отправились в китайский квартал Сан-Матео, поселившись в крошечном доме доктора Хонга. Они хотели продолжить сеансы акупунктуры. Поп-звезды пробыли там неделю и спали на кушетке в столовой.

В этой же столовой располагался и рабочий кабинет доктора Хонга с коллекцией травяных настоек и журнальным столиком, где лежали номера "Блэк белт", "Дзюдо" и "Пекин ревю" – официального теоретического журнала китайских коммунистов. В те дни, когда Хонг не принимал пациентов, он проводил занятия по кун-фу – как он уверял, в полицейском управлении Сан-Матео. "Самая удивительная история, – вспоминает Пайес, – связана с женой Хонга. В начале 50-х годов Хонг работал в Ливерпуле портовым грузчиком. И миссис Хонг была уверена, что Джон – незаконнорожденный сын ее мужа: уж очень они оказались похожи друг на друга!"

В Сан-Франциско Джон и Йоко встретились и с Полом Красснером – Йоко познакомилась с ним раньше, еще в начале 60-х годов. Он был одним из первых йиппи и с 1958 года выпускал журнал "Реалист" – радикально-политической направленности и полупристойного юмора. За полтора месяца до этого стало известно об "уотергейтском взломе", но "операция прикрытия" Никсона протекала пока очень эффективно. Однако Красснер сразу же уловил смысл происшествия в "Уотергейте" и решил посвятить этому очередной номер "Реалиста". Он уже имел гранки статьи известного эксперта по политическим заговорам Мэй Брасселл. "Но у меня не было средств на выпуск журнала. Надо было дать задаток пять тысяч наличными – и я ума не мог приложить, где бы их достать.

Я вернулся из типографии домой, и тут мне позвонила Йоко. Они с Джоном только что появились в Сан-Франциско и предложили встретиться за ленчем. Я дал прочитать гранки статьи Мэй Брасселл. Как оказалось, ее описание методов и целей правительства в этой тайной операции в точности соответствовало тому, что произошло с ними. Я признался им, что у меня нет денег на издание журнала. Долго убеждать их мне не пришлось. Мы зашли в Токийский банк, и они сняли для меня со счета пять тысяч. Помню, когда журнал был отпечатан, я так растрогался, что позвонил Джону в Нью-Йорк и сказал ему: "Ну, теперь я могу умереть счастливым". Он только и бросил: "Да перестань!" Джон был скромный парень. Он осознавал силу своего влияния, но не воспринимал свою персону так же серьезно, как дело, которому он себя посвятил".

Предыдущая Следующая