На главную

Аккорды

 

Предыдущая Следующая

Иногда, когда Джон просыпался, Йоко уже была в рабочем кабинете на первом этаже "Дакоты" – а жили они на шестом. Если она заходила на кухню, он варил ей кофе. Потом до девяти бродил по квартире, включал Шону утреннюю детскую передачу "Сезам-стрит" – только бы малыш, не дай Бог, не смотрел мультфильмы, прерываемые коммерческой рекламой. Потом няня вела Шона гулять, а Джон возвращался к себе в спальню, которая была, по существу, его рабочим кабинетом. Иногда он звонил Йоко по внутреннему телефону и интересовался, чем она занимается.

Время от завтрака до обеда бежало очень быстро: "Я едва успеваю прочитать газеты – это если нет дождя и няня с Шоном на улице, так что я могу немного отдохнуть от его вечного: "Папа, посмотри, это что такое? А это что такое?" И вот – время обедать".

В двенадцать он шел на кухню и смотрел, как ест Шон. Если день был не очень суматошный, они с Йоко обедали вместе. Потом до пяти вечера Джон оставался предоставленным самому себе: "Я сидел дома, или выходил на улицу, или читал, или писал – в общем, делал, что хотел". В пять он шел к Шону, они ужинали в шесть, а Йоко все еще работала на первом этаже. В семь Шона уводили в ванную, а Джон включал вечерние новости. В 7.30 вместе с Шоном они смотрели детскую передачу. Он старательно ограждал Шона от рекламы. В восемь он желал Шону спокойной ночи. А потом няня читала мальчику сказку на ночь.

Джон звонил Йоко: "Эй, что ты там делаешь?" Иногда ему удавалось уговорить ее прерваться ненадолго и заняться чем-нибудь вдвоем. Часто она засиживалась до десяти, потом делала двухчасовой перерыв и около полуночи опять возвращалась к делам. "Она то и дело звонит в Калифорнию, или в Англию, или в Токио, или еще куда-нибудь в другой часовой пояс". Таков был обычный день в "Дакоте".

Джон описывал этот день чуть ли не в каждом интервью, рекламируя "Двойную фантазию". Ему нравилось целые дни проводить с Шоном. Раньше он не знал такой жизни. Он давал Шону то, чего сам был лишен в детстве... Кроме того, он и сам многое восполнял. Как считали многие его знакомые, теперь он был вполне удовлетворен. В 1979 году тетя Мими заметила в интервью ливерпульскому "Эко": "Ну вот, он и в самом деле, кажется, успокоился и счастлив, как никогда. Когда он мне звонит, он только и говорит о Шоне или вспоминает, как сам был ребенком". Патрик Уокер, его старинный ливерпульский приятель, встречался с ним в канун Рождества 1978 года. "Выглядел он превосходно, был в отличном расположении духа и все шутил, что он самый высокооплачиваемый "домохозяин" в мире... Он уверял, что ему не нужны концерты, не нужны аплодисменты, не нужны восторги зрителей. По-моему, он единственный "битл", который по-настоящему счастлив тем, что у него есть".

Но Джон не собирался оставаться вечным "домохозяином". Он твердо решил вернуться к творчеству, когда Шону исполнится пять лет и тот пойдет в школу (или ему наймут частного учителя). Возможно, его оптимизм в 1980 году объяснялся отчасти сознанием того, что он многого добился за первые пять лет жизни сына – всего, чего хотел добиться. И это сознание плодотворной завершенности жизненного этапа дало ему возможность продолжать сочинять музыку.

Временами, признавался Джон, он впадал в депрессию, его, как и встарь, начинали обуревать мрачные думы. В 1980 году интервьюер спросил у него: "В чем заключается для вас смысл жизни?" Он ответил: "Смысл – в самой жизни. Просыпаться каждый день, доживать до следующего дня". Ему были ведомы ощущения впавшего в депрессию человека. Но чувство ответственности перед сыном заставляло контролировать свое душевное состояние. "Если я чувствую: вот, начинается депрессия, – я сразу начинаю думать о нем... Я же обязан держаться в форме. Но иногда это не получается, и что-то ввергает меня в такую депрессию, что я не в силах ей противиться. И тогда, понятное дело, у парня тут же начинается насморк, или он прищемляет палец в двери, или еще что-то случается – но теперь, в общем, у меня есть хороший повод поддерживать свое здоровье, душевное и физическое. Я не могу теперь позволить себе разнюниться и ссылаться на то, что, мол, все артисты такие".

Привычная рутина была нарушена, когда Джон принялся записывать "Двойную фантазию". Впервые в жизни Шона его отец стал уходить работать, живя по расписанию рок-музыканта: спал днем и трудился ночью. Джон возвращался домой как раз к завтраку Шона. "Он заметил, что я изменился, даже стал невнимателен к нему. Лежим мы с ним как-то на кровати, смотрим телик, а он вдруг привстает и говорит: "А знаешь, кем я стану, когда вырасту?" Я ему: "Не знаю – кем?" Он смотрит мне прямо в глаза и говорит: "Просто папой". А я говорю: "Ага, тебе не нравится, что я теперь на целый день ухожу на работу, да?" Он отвечает: "Да". Тогда я ему говорю: "Знаешь, Шон, я очень люблю сочинять музыку. И если у меня хорошее настроение, то и нам с тобой будет еще веселее, ведь так?" Он ответил: "Угу"".


Предыдущая Следующая

michelle ranyar © 2003

Hosted by uCoz