Аккорды |
|
|
Хотя мы не испытывали почтения к королевской семье, дворец впечатлил нас, особенно потому что мы должны были предстать перед королевой. Это было похоже на сон. Он был прекрасен. Играла музыка, я рассматривал потолки – недурные потолки. Это историческое место – мы словно попали в музей (70). Гвардеец объяснил нам, как надо идти, сколько сделать шагов, как поклониться королеве, выдвинув вперед левую ногу. Он громко объявлял имена и, когда дошел до Ринго Старра, с трудом удерживался от смеха. Мы понимали, что королева – просто женщина, однако нам предстояло пройти через эту церемонию, раз уж мы приняли это решение (67). Поначалу нас разбирал смех. Но когда это же происходит с тобой, когда тебя награждают орденом, смеяться почему-то уже не хочется. Мы же все равно хихикали, как помешанные, поскольку только что выкурили косячок в туалете Букингемского дворца – мы жутко нервничали. Нам было нечего сказать. Королева вручила каждому эту большую штуковину и что-то сказала, но мы ее не поняли. Она оказалась гораздо симпатичнее, чем на фотографиях (70). Наверное, я выглядел измученным. Она обратилась ко мне: "В последнее время вам приходится много работать?" Я не мог вспомнить, чем мы заняты, и сказал: "Нет, мы отдыхаем". На самом деле мы работали над новой записью, но это вылетело у меня из головы" (65). ДЖОРДЖ: "Мы не курили марихуану перед церемонией. На самом деле произошло вот что: нам пришлось долго ждать, мы стояли в длинной очереди вместе с сотней человек, и мы так нервничали, что решили отлучиться в туалет. Там мы выкурили по сигарете – мы все в то время курили. Уверен, что вся эта история возникла оттого, что через несколько лет Джон вдруг вспомнил: "Ах, да, мы сходили в туалет покурить". А все решили, что мы курили сигареты с травкой. Что может быть хуже, чем выкурить сигарету с травкой перед встречей с королевой? Но ничего подобного мы не делали". ПОЛ: "Какой-то придворный, с виду гвардеец, отвел нас в сторонку и объяснил, как мы должны вести себя: "Подойдите к ее величеству вот так, не поворачивайтесь к ней спиной, не заговаривайте с ней первыми, пока она сама не обратится к вам", и так далее. Что могли ответить ему четыре ливерпульских парня? Мы сказали: "Ну, дела, старик..." Но королева оказалась милой. Думаю, она отнеслась к нам скорее по-матерински – ведь мы были совсем мальчишками, гораздо моложе ее". ДЖОН: "Я ДО СИХ ПОР ХРАНЮ ОРДЕН В САМОЙ МАЛЕНЬКОЙ ИЗ КОМНАТ СВОЕГО ДОМА – У СЕБЯ В КАБИНЕТЕ" (65). РИНГО: "Я подошел к королеве, а она спросила: "Это вы создали группу?" Я ответил: "Нет, я пришел в нее последним". Тогда она спросила: "И долго существует группа?" И мы с Полом, и глазом не моргнув, сказали: "Мы вместе уже сорок лет, и этот срок никогда не казался нам слишком длинным". На ее лице появилось странное, загадочное выражение, словно ей хотелось засмеяться, а может, она подумала: "Да они спятили!" Не помню точно, курили мы травку или нет. Но во дворце нам было не по себе". ДЖОН: "По-моему, королева верит во все это. Но ей полагается. А я не верю в то, что битл Джон Леннон отличается от всех остальных, потому что знаю, что он такой же. Я просто обычный парень. Но уверен, королева считает себя не такой, как все (67). Представьте себе, что их так воспитывали две тысячи лет. Вот уродство! Должно быть, им нелегко стараться быть просто людьми. Не знаю, удалось ли это кому-нибудь из них, потому что я мало чего о них знаю, но таких людей можно пожалеть. Они такие же, как мы, только хуже. Если они действительно верят в свое королевское величие, это просто корка (68). Я всегда ненавидел социальные различия. Все эти кошмарные сборища и презентации, на которых нам приходилось бывать, – все это сплошная фальшь. Я вижу всех этих людей насквозь. Я презирал их. Наверное, все дело в принадлежности к разным слоям общества. Нет, не так. Дело все-таки в том, что они насквозь фальшивы" (67). РИНГО: "Нашим родным это понравилось. А некоторые ветераны войны отослали обратно свои ордена – с чего бы это?! Кажется, многие австралийские солдаты вернули их обратно. Наверное, они просто думали, что мы, горластые рок-н-ролыцики, недостойны МВЕ". ДЖОН: "Многие люди, которых возмутило то, что нас наградили МВЕ, получили свои награды за героизм, проявленный на войне. А наши награды были гражданскими. Их награждали за то, что они убивали людей. Мы заслужили ордена за то, что никого не убивали. Если уж за убийства дают ордена, тогда ордена полагаются и за пение, и за поддержание британской экономики. В очереди во дворце мы раздавали автографы всем, кто ждал получения своих МВЕ и ОБЕ (орден Британской империи 4-й степени)" (65). ПОЛ: "Там был только один человек, который сказал: "Я хотел бы получить ваш автограф для моей дочери. Не знаю, что она в вас нашла". Большинство других людей были рады узнать, что мы получаем награду. Там было два старых перца из Королевских ВВС, которые решили, что награждение длинноволосых кретинов обесценивает МВЕ, которые предстояло получить им. Зато почти все остальные считали нас отличной статьей экспорта и истинными посланниками Великобритании. По крайней мере, Великобританию заметили, появился спрос на такие машины, как "мини" и "ягуар", а заодно и на английскую одежду. Модели Мэри Куант и других модельеров хорошо продавались, и в некотором смысле мы стали английскими суперкоммерсантами". |